К чему снится карл маркс

Карл Маркс – загадочный человек: прошло уже 135 лет со дня его смерти, а споры о том, кем он был не утихли до сих пор – фанатиком или веселым жизнелюбом, освободителем человечества или создателем нового рабства.

Карл Маркс

В России, где почти весь XX век прошел под сенью Марксовой бороды, отец научного социализма сегодня явно обделен вниманием. В этом нет ничего удивительного: за семь десятилетии советской власти обывателя буквально «перекормили» Марксом. Марксизм-ленинизм, созданный в СССР и навязываемый гражданам в качестве «единственно верного» учения, надолго отбил охоту изучать наследие и Маркса, и Ленина, а заодно еще и третьего основоположника – Фридриха Энгельса.

Между тем автор новейшей биографии Маркса, видный французский экономист Жак Аттали признает:

«Ни один человек не оказал на мир большего влияния, чем Карл Маркс».

По данным Библиотеки конгресса США, о Марксе написано больше, чем о любом другом историческом деятеле. Тиражи его собственных книг, особенно знаменитого «Капитала», год от года растут, а события последних лет, когда один экономический кризис следует за другим, лишь укрепляют веру в то, что в марксизме многое было верно.

Карл из Трира

Помимо самой теории (в СССР любили повторять ленинский постулат: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно») Маркса делает привлекательным еще и его человечность: он, в отличие от многих революционеров, не только корпел над книгами и боролся с врагами (хоть это и были его главные занятия), но и сочинял стихи, пускал на ветер деньги, напивался, влюблялся. Еще в юности его прозвали Мавром за буйную черную шевелюру и такой же буйный характер.

Родившийся 5 мая 1818 года в Трире Карл принадлежал к почтенному роду раввинов, представители которого явились на берега Рейна из Италии. Когда город захватил Наполеон, давший евреям равноправие, отец Карла получил должность адвоката. После передачи Трира Пруссии, чьи законы запрещали иудеям судить христиан, он принял лютеранство, став из Гершеля Генрихом. Такое равнодушие к вере предков было неудивительно для вольнодумца, поклонника Вольтера и Руссо, внушавшего своим детям любовь к просвещению.

Карл, второй по старшинству после сестры Софи, рос веселым, общительным мальчиком. Ему нравилось играть со сверстниками, но еще больше – рыться в обширной отцовской библиотеке, читая все подряд. В гимназии учили по старинке, и любознательный юноша донимал вопросами отца, а потом и соседа – барона Людвига фон Вестфалена, который всегда охотно рассказывал о новостях литературы и политики.

Карш часто посещал богатый дом Вестфаленов, подружился с сыном барона Эдгаром и дочкой Женни – она была на четыре года старше нового приятеля, но уважала его за ум и знания. Правда, в учебе Карл не блистал: ему, конечно, давались гуманитарные науки, особенно языки (их он за свою жизнь выучил восемь, включая русский), но к математике или географии способностей не проявлял. Пятерку молодой человек получил за выпускное сочинение, в котором писал, что каждый должен приносить жертвы ради общего блага.

Отец был рад, когда старший сын, окончив гимназию, поступил на юридический факультет Боннского университета. Но, покинув родительский дом. Карл словно сорвался с цепи: он чуть ли не ежедневно напивался, попадал в полицию за буйство, дрался на дуэлях. А вдобавок влез в долги, постоянно выпрашивая деньги у родителей. Потеряв терпение, Генрих Маркс добился перевода сына из веселого Бонна в строгий чиновный Берлин. По дороге Карл заехал в Трир и обомлел: его подруга детства превратилась в настоящую красавицу, темно-рыжую и зеленоглазую. Он влюбился со всем пылом юности, и Женни ответила ему взаимностью. Они тайно обручились, скрыв это от Вестфаленов, которые ни за что не благословили бы этот брак. Карл решил убедить их, добившись положения в обществе, а Женни преданно ждала его, отказывая многочисленным женихам.

«Женни достойна лучшего…»

В Берлине Маркс фанатично взялся за учебу – снова к огорчению отца. Прежде тому не нравилось, что сын пьет и буянит, теперь – что он сидит над книгами, забывая о сне и еде. Молодой правовед штудировал не только пухлые своды законов, но и классику на разных языках, а попутно написал три сборника плохих стихов, посвященных Женни (позже он хотел сжечь их, но его возлюбленная заявила, что это лучшая поэзия, какую она читала в жизни).

Увлечение Гегелем сблизило его с учениками великого мыслителя – младогегельянцами, многие из которых исповедовали радикальные идеи. Философский уклон Карла еще больше расстроил его отца, который писал:

«Женни достойна лучшего, она не должна ютиться в прокуренной комнате, пропахшей керосином, в компании безумного ученого».

В 1838 году Генрих Маркс умер от туберкулеза, но его старший сын, погруженный в науку, даже не приехал на похороны. Три года спустя Карл защитил диссертацию, получив степень доктора философии, однако работы для себя так и не нашел. Для властей и университетских консерваторов он был подозрителен дважды – как смутьян-младогегельянец и как еврей.

В конце концов ему удалось отыскать место в редакции либеральной «Рейнской газеты», выходившей в Кёльне. После этого Женни, которой было уже 28 лет, наконец соединилась с любимым, но браку еще долго мешал ее сводный брат Фердинанд – высокопоставленный прусский чиновник, называвший Маркса не иначе как «негодяем». Карл и Женни смогли пожениться только в 1843 году.

Она мечтала об уютном доме, о большой дружной семье, но политика опять все испортила. Став главным редактором «Рейнской газеты», Маркс регулярно печатал в ней статьи, вызывавшие негодование правительства и восторги радикалов (одним из них был 22-летний сын богатого промышленника Фридрих Энгельс, познакомившийся с Марксом как раз в то время). Незадолго до свадьбы Карл уволился, надеясь, что это спасет газету, но ее все равно закрыли. Чтобы свободно писать то, что он считает нужным, молодой революционер решил уехать в единственный город, где это позволялось, – в Париж.

Сеемья Фридриха Энгельса и Карл Маркс с Женни.

В доме Марксов на улице Ванне собирались немецкие эмигранты – журналист Арнольд Руге, поэты Георг Гервег и Генрих Гейне, ценившие не только ум главы семьи, но и красоту и рассудительность хозяйки. Основанный Марксом и Руге «Немецко-французский ежегодник» скоро прогорел: первый из них утверждал, что это произошло из-за коммерческой бездарности партнера, второй видел причину в ужасном стиле Маркса, характеризующемся длинными запутанными фразами и неуклюжими шутками. Старший из основателей ежегодника жаловался и на то, что Марксы живут не по средствам: Женни, привыкшая к роскоши, заказывала наряды у лучших портных, а Карш купил антикварный хлыст для верховой езды, ни разу при этом не сев на лошадь.

Лишившись работы, Маркс снова погрузился в чтение и политические споры. Молодой философ общался с изгнанниками из разных стран, включая русского гегельянца Михаила Бакунина – еще большего радикала, чем он сам. Возобновил и общение с приехавшим из Англии Энгельсом, который начал с ним сотрудничать, а заодно помогать ему деньгами.

© Вадим Эрлихман, кандидат исторических наук

Подписывайтесь, ставьте лайк и читайте продолжение во второй части.

«A spectre is haunting Europe; the spectre of Communism» («ПризракбродитпоЕвропе, призраккоммунизма»)

Сегодня день рождения Карла Маркса. С тех пор, как обвалилась большая часть социалистической системы, которой покровительствовал Советский Союз, прошло три десятка лет. Социализм жив. (Да, я продолжаю настаивать, что Китайская народная республика – социалистическая страна, несмотря на рынок. И Вьетнам, и Лаос (несмотря на буддизм), и Куба, а вот КНДР – это вопрос, там Чучхе).

Казалось бы, в Европе, где не осталось ни одной социалистической страны, с наследием Карла Маркса покончено раз и навсегда. Ан нет – «призрак коммунизма» все еще бродит по Европе. Европейские компартии продолжают оставаться влиятельной силой, депутаты-коммунисты заседают в Европарламенте и парламентах многих стран. (Россия – не исключение, но о наших делах стоит отдельно). Редко, но все же иногда европейские компартии становятся правящими (недавние примеры – Кипр и Молдова). В некоторых европейских станах демонстрации и митинги под красными флагами собирают огромное количество людей (на зависть нашей КПРФ).

Кое-кого этот «призрак коммунизма» до сих пор пугает так, что колени дрожат. Если не с испугу, тогда с какой радости в «демократических странах» запрещаю деятельность коммунистических партий, коммунистическую символику, сносят памятники (Прибалтика, Украина, Польша…)? Прошлое прошло. И, если коммунизм к ним «экспортировался» на советских танках, «русскими оккупантами», теперь-то чего бояться? Коммунизм на танке не вернется – Советского Союза нет, Китай далеко. Выходит, что «призрака» боятся.

(Кстати, «экспортные модели социализма» имели множество «опций», которые нам, жителям СССР, и не снились. Но это так, к слову).

Карл Маркс, вероятно, был бы обескуражен тем множеством трактовок его идей, которые расплодились в современном обществе. «Троцкизм», «сталинизм», «маоизм», «фокизм»… и прочие, прочие «-измы» – это еще только цветочки. «Будапештская школа», «Франкфуртская школа», «Праксис», «неомарксизм» и даже «постмарксизм» (и это далеко не все).

В итоге оказалось, что все и не так просто. Попробуй, Карл, разберись: «эпистемологический разрыв зрелого Маркса с его антропологически ориентированными воззрениями до 1845» (Луи Альтюссер). Это вам, товарищи Маркс и Энгельс, не «манифесты» сочинять с «капиталами». Братец Луи, Маркс может и понял бы, но для нас, пролетариев, можно проще?

Впрочем, это ведь еще при его жизни началось. «Ifanythingiscertain, itisthatImyselfamnotaMarxist» («Если в чем-то и можно быть уверенным, так это в том, что я сам не марксист»). Да – это слова Карла Маркса (его реакция на французских «марксистов»). Фраза эта процитирована Фридрихом Энгельсом (ему ли не доверять?) в письме к Бернштейну что ли, который потом сам стал «находить и исправлять ошибки» Маркса, «подошел творчески к его учению». Но разве не тот же Фридрих Энгельс первым раскритиковал излишний догматизм отдельных марксистов: «Для них это догма, а не руководство к действию» (в письме к Фридриху Адольфу Зорге, который был дедушкой легендарного советского разведчика).

Позднее Владимир Ленин подправил фразу: «Наша теория не догма, а руководство к действию, – говорили Маркс и Энгельс …» И сама эта фраза стала чем-то вроде догмы, правда, ей не следуют буквально, но цитируют часто. Было время, когда Ленин считал, что марксизм неправильно поняли все кроме него (ибо Гегеля не читали), и внес свой вклад. Но уже не только в теорию, но и в практику. Защищая марксизм-ленинизм от «левых» и «правых» уклонов, Иосиф Сталин, сам того не заметив, породил сталинизм. Потом пошло-поехало. И на лево, и на право. Теперь по миру «бродит» целый сонм «призраков коммунизма». И по Европе, и по Азии, и по Африке, и по Америке. Одни бродят по джунглям с калашами, другие – по улицам мегаполисов, расклеивая агитки «Голосуйте за …», третьи – по интернету… И так далее.

Рано или поздно, они поймут, что «-измов» и коммунистических партий много, а «Манифест» у всех один – тот, который Карл Маркс и Фридрих Энгельс написали. Вспомнят «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и отбросят лишние лозунги и фальшивые флаги.

Впрочем, возможно, это нереально – слишком далеко зашли разногласия между «оппортунистами» и «ревизионистами». Еще дальше – между их историческими и нынешними вождями, истинными и мнимыми.

Но будущее все равно за Марксом.

«From each according to his abilities, to each according to his needs» («Откаждогопоспособностям, каждомупоегопотребностям»)