Я знала что снюсь тебе

Олеся, всё ещё бледная, встала с кушетки:

– Я пойду к нему. Можно? – спросила она у медсестры.

– Можно, конечно. Но тебе не станет опять плохо в палате?

– Мне уже хорошо. Не беспокойтесь.

– Незаметно что-то. Ну, заходи. Он, как очнулся, только тебя и спрашивает.

Олеся зашла в палату, остановилась у дверей. Леонид лежал с закрытыми глазами, уже не такой бледный, каким был. Тихо подошла к кровати, села на стул. Осторожно взяла его руку.

– Привет, колдунья, – он открыл глаза, – Как же я рад тебя видеть. А сама что такая бледная, не лучше меня, наверное. У тебя всё в порядке?

– Теперь – да. – она погладила его по колючей щеке, повторив, – Теперь — да.

Он слабо улыбнулся:

– Я выгляжу, наверное, опять как сорокалетний старик?

Олеся молча покачала головой, не в силах сдержать слёзы.

– Не плачь, всё ведь обошлось.

Он посмотрел с такой нежностью, что у неё сердце замерло. Куда делся этот вечно ироничный взгляд?

Взял её руку, поднес к своим губам:

– Как же я устал притворяться, что ты мне безразлична. Если поправлюсь, то никогда больше не буду скрывать, что люблю тебя.

– Ты обязательно поправишься. И теперь я тебя никуда не отпущу.

– Пожалуйста, не отпускай меня больше. Знаешь, тут до тебя был следователь. Он сказал, что твои звонки спасли меня. И, мне кажется, не только звонки. Мне снился сон, а может быть это был не сон…

Я стоял на берегу какой-то реки и смотрел на другую сторону. Почему-то тот берег был намного прекраснее, чем тот, на котором я стоял. Стал искать место помельче, чтобы перейти туда. И увидел такой хорошо видимый брод. Я по нему пошёл и уже хотел ступить на песчаный берег, как услышал, что меня кто-то зовёт. Оглянулся и увидел, что ты осталась там. Я стою в растерянности, а брод начинает уже заливать водой. Ты протянула мне руку, а я достать не могу. Тяну руку, тяну и вдруг почувствовал, что ты крепко схватила меня за руку. Я просто физически чувствовал, что ты с трудом вытягиваешь меня как будто из густой вязкой массы. Когда коснулся берега, поднял глаза, а тебя нет нигде. Я стал кричать: «Олеся, Олеся!» и очнулся в палате, повторяя твоё имя. Не знаю, как ты это сделала. Но точно знаю, что это ты меня вытащила с того света.

Он внимательно посмотрел на неё:

– Помню, ты мне рассказывала про свой сон, похожий на мой. Тогда подумал, что у всех вас художников такая буйная фантазия. Я – Фома неверующий, да? Чем больше общаюсь с тобой, тем больше понимаю, что мир вокруг очень не прост. Не знаю, кто из нас старше, если ты уже в таком возрасте такая мудрая. Намного мудрее, чем я.

Олеся молча смотрела на него, а слёзы никак не унимались. То ли от счастья, то ли от слабости. Наверное, от всего.

Леонид, не отпуская её руки, очень серьёзно сказал:

– Вот что я ещё думаю. Раз ты мне спасла жизнь, то я, как честный человек, просто обязан на тебе жениться. Ты выйдешь за меня?

Олеся молча кивнула.

– За почти сорокалетнего старика? – тихо засмеялся Леонид.

Она опять кивнула, уже улыбаясь.

Он закрыл глаза и задумчиво сказал:

– Почему человеку обязательно нужна хорошая встряска, чтобы принять решение, которое было так очевидно? Если есть любовь, не нужны эти условности – старше, младше. Где-то там, на небесах уже решили за нас давно.

Долго молчал. Олеся подумала, что он уснул и хотела встать. Но он не отпустил её руку. И не открывая глаз, продолжал:

– Говорят, что перед самой смертью люди могут видеть будущее, которое скрыто для всех остальных. Помнишь дом Василия Сергеевича, в который тебя привозили? Он завещал его мне.

И взял с меня обещание, что в этом доме не будет одиночества. Что здесь будет жить семья и будут звучать детские голоса. Я ведь был с ним до самых последних его минут. И последние его слова: «Я уже вижу, кого ты приведёшь в этот дом. Береги её».

Леонид посмотрел на Олесю:

– Теперь и я знаю, что это ты, Олеся.

***

Продолжение здесь >>

____________________

Предыдущая часть >>

Оглавление здесь >>

Знаешь, сегодня ты мне снился. Много. Сладко. Твои руки, обнимающие крепко-крепко, почти до боли, будто боишься отпустить даже на секунду, твои пальцы, сплетенные с моими волосами, твои поцелуи… Ты целовал меня с какой-то немыслимой жадностью, почти со злостью. И было не важно, что вокруг — вселенная, города, люди… 

А потом я проснулась. И поняла, что скучаю. Вот так, просто. По тебе. По твоей улыбке, по стуку твоего сердца. Знаешь, если прижаться на секунду и замереть, то можно услышать, как где-то под лопатками бьется твое сердце. Тихо-тихо… Тук-тук, тук-тук… Словно стук каблучков по асфальту, когда человек возвращается домой…

Если бы можно было сейчас быть рядом с тобой. Хоть на мгновение. Чтобы обнять крепко-крепко. Чтобы ты знал, что я рядом с тобой. Чтобы ты почувствовал меня даже на расстоянии десятков тысяч километров…

Хочу обнять тебя, по-собственнически, почти отчаянно. Хочу… Хочу сойти с ума от родного запаха волос, от стука родного сердца, что бьется бешено, когда я на расстоянии поцелуя. Хочу обнять и еле слышно прошептать, что люблю тебя…

Люблю тебя. Просто за то, что ты есть. За то, что ты ходишь со мной по одной земле и дышишь одним воздухом. За каждую, пусть даже мимолетную улыбку, на которые ты сам не обращаешь внимания. А я обращаю. За смех, самый теплый и самый «мой» в мире… Я люблю тебя таким, каким ты вырос, таким, каким обязательно будешь — самым счастливым на свете. Просто люблю…

Я знаю, что счастье хрупко, как и сама жизнь. Счастье складывается из моментов, важнее и значительнее которых нет в жизни. Хорошо когда находишь «своего» человека, можешь и хочешь быть с ним… Когда счастлив не один, а двое, и это счастье превращается в единое целое. Как хорошо просто любить… Не ставя условий, не разочаровываясь, не боясь…

Я не умею рисовать… И никогда не умела… Но мне бы хотелось нарисовать твой портрет. И пусть сходство будет не идеальное, а может быть его совсем не будет, но глаза обязательно будут такими же… У тебя красивые глаза. И дело вовсе не в цвете глаз и не в длине ресниц. В них мерцает жизнь, солнышко… Живой и теплый свет, который становится еще ярче, когда ты улыбаешься…

А ты знаешь, что мне нравится просто смотреть на тебя? Когда я лежу на твоем плече, и медленно вожу пальцами по твоей груди… А потом я слегка поднимаю голову, вижу, как ты нахмурился, гоняя мысли в голове… А когда ты замечаешь мой взгляд, улыбка медленно появляется на твоем лице… 
Именно тогда слова являются лишними. Не потому, что нечего сказать, а потому что не передать, как много ты значишь для меня… Как много ты значишь в моей жизни, какой глупой она кажется, когда тебя нет рядом. Слова не скажут, как сильно ты нужен мне… Слова бессмысленны и когда я волнуюсь за тебя, потому что твоя жизнь для меня очень дорога… И ты прекрасно понимаешь это, но не хочешь показывать, как тебе нравится моя забота… И когда ком в горле постепенно исчезает, приходят первые слова… Но словами не объяснить как это, когда без тебя. Слова не такие, не про то… Поэтому просто хочется смотреть на тебя. Смотреть и улыбаться. Иногда для счастья нужно просто молчать и смотреть. Потому что слова лишние… Ими не передать как мне плохо без тебя…

Хочется прикоснуться к тебе кончиками пальцев и прошептать: «Скажи, обещай, что я никогда не потеряю тебя»… И мне совсем не хочется слышать в ответ твое тихое: «Жизнь покажет»…

Знаешь, я не хочу ничего знать о том, что будет, не хочу приподнимать занавес и видеть будущее. Я хочу лишь, чтобы сегодня, здесь и сейчас ты был счастлив… Хочу и буду сражаться до победы за твою самую маленькую счастливую улыбку, даже если она мимолетна — потому что ничего важнее для меня нет. Чтобы, просыпаясь, каждый день, и через год, и через десять лет, и спустя вечность рядом с тобой, смотреть на тебя и говорить, как сильно я люблю тебя…

Знаешь, о чем я мечтаю? Тихими зимними заснеженными или осенними дождливыми вечерами, глубокой ночью или ранним утром разговаривать с тобой полушепотом обо всем на свете, а может, просто дурачиться… Ведь счастье — это когда ты возвращаешься, счастье просто в том, что ты есть… 

Возвращайся поскорее, родной… Я тебя жду…

Чудо Человечек